Статьи

ОЛЕГ БИЛИК: Вокруг мы слышим: "Мама и ребенок", а что с отцом - непонятно

Олег Билик — драматический артист, клоун, папа. В интервью он рассказал о важности совместного эмоционального переживания, современной клоунаде и о том, почему не нужно разделять родителей на мам и пап.

Фото: Михаил Бучин

Олег, над какими проектами ты сейчас работаешь?

2 года назад я и мой коллега, артист Илья Боязный, создали проект «Импрессивная клоунада»» . Мы создаем игровые представления и перформансы, работаем на уличных фестивалях и в сценическом пространстве. Более 7 лет я сотрудничаю с организацией «Больничные клоуны», посещаю больницы, в которых дети находятся на длительном стационарном лечении.

Я не только клоун, но и драматический артист. В прошлом году вышел мистический триллер «Мёртвые ласточки»» режиссер Наталья Першина, в котором две главных роли - одна моя. Кино было представлено на «Кинотавре» в конкурсной секции «Дебют». Работа в полном метре для меня очень важна — это движение вперед.

Ты всегда хотел стать артистом?

Нет, я впервые попал в театр в 21 год. Мы с мамой посмотрели спектакль «Маугли», я никогда не видел ничего подобного. Это было волшебно!

У нас некуда было ходить в театр, я вырос в маленьком поселке. Отучился в техникуме по специальности юрист-правовед, в ближайшем городе Вологда. А потом кем только не работал: и охранником, и строителем.

В Вологде я попал в театральную студию. Позже работал артистом в Вологодском ТЮЗе, стал играть маленькие роли. После года работы поступил в театральный институт им. М.С. Щепкина. Все получилось случайно, я даже не представлял себе такое будущее.

Ты не только артист, но и режиссер детских спектаклей. Что тебя привлекает в этой работе?

Недавно, 25 мая, состоялась премьера моего спектакля «Как слоненок дорогу домой искал». Он прошел на сцене театра «Ведогонь-театра» в городе Зеленоград. Это новая история в цикле «Сказки кота Мурлыки». Получился спектакль-игра для детей и взрослых.

В спектакле играют два артиста — Сергей Зайцев и Егор Васильев, двое мужчин. Это был принципиальный момент для меня —чаще и больше в детских спектаклях задействованы женщины. Почему-то считается, что они лучше умеют взаимодействовать с детьми. Я с этим не согласен.

Нам удалось создать в спектакле игровое пространство для зрителей и артистов. Мы делали специальную рассадку в зале, чтобы родители не сидели отдельно от детей: часто в театрах они сидят не вместе. Не было театрального света, мы использовали очень простые выразительные средства.

Мне было интересно сделать именно такой детский спектакль, где есть открытый контакт с детьми и взрослыми. Увидеть, как будет происходить это взаимодействие со зрителями. У артистов очень хорошая игровая природа и мне кажется, что всё получилось. Следующий спектакль пройдет 15 июня.

В рамках проекта «Импрессивная клоунада» ты и Илья Боязный планируете организовать мастер-классы для родителей и детей. Как они будут проходить и что получат участники?

Фото: Марина Федорова

Это занятия для людей, которые хотят больше играть с детьми, делать это комфортнее и веселее. Своеобразный мастер-класс по коммуникации, во время которого мы будем применять инструменты клоунады.

Я сам участвовал в подобном занятии со своей дочкой Агнией, когда в Москву приезжала клоун Клэр Перри-Джонс (Clare Parry-Jones) из Уэльса. Она проводила трехчасовые мастер-классы по клоунаде для детей и родителей.

Мы получили запрос от людей, они хотят участвовать в таких занятиях. Во время мастер-класса родители могут поиграть с ребёнком на равных, без социальных условностей. Игра в клоунов позволяет детям и взрослым оказаться в других обстоятельствах, увидеть друг друга по-новому.

Наша цель — создать совместное эмоциональное переживание, хотя бы маленькое. Оно сближает и остается в памяти.

Сильно ли отличается клоунада для взрослых от клоунады для детей?

Это разные игровые структуры. Со взрослыми больше работают гендерные и социальные темы. То, что сейчас происходит вокруг нас — тоже поле для игры.

В больницах, которые мы посещаем, дети лежат долгое время, часто они находятся в эмоциональной яме. Но вместе с ними в палатах и взрослые, о них почему-то забывают. А ведь когда, например, молодая мама попадает в больницу, на неё наваливается стресс и увеличенная ответственность. Она перестает принадлежать себе, быть собой. У неё тоже эмоциональный упадок.Когда ты начинаешь взаимодействовать с мамой ребёнка, играть, то разгружаешь её эмоционально.

Как ты считаешь, каким должен быть клоун? Что самое важное в его работе?

Во время клоунады на улице, в палате или на сцене ты находишься в прямом контакте с человеком. Нужно научиться находить контакт и уметь играть — я подразумеваю под этим не проведение конкурсов. Для меня игра — это взаимодействие с человеком, ребёнком и взрослым в поле безопасности. Люди даже животные никогда не будут играть с опасным человеком. Это очень интересная штука.

Раньше я не умел играть с детьми, но потом научился. Что для этого нужно? Главное: найти подход к каждому ребенку, да и ко взрослому, он разный. Важно уметь наблюдать, когда тебе доверились.

Иногда провожу занятия для волонтёров, которые хотят заниматься с детьми в больницах или социальных учреждениях. Самое сложное для них — быть в режиме ожидания. Часто хочется навязать свой контакт, ведь ты приходишь с добрым намерением. Однако оно может быть навязчивым: например, ребёнок может не хотеть играть, или ему нужно на это время. Иногда нужно подождать, чтобы контакт наладился. Это общие правила, не имеет значения, где вы находитесь — на улице, в палате, на сцене.

Как люди на тебя реагируют, когда ты начинаешь играть с ними как клоун?

На фото: Олег Билик и Илья Боязный

Прежде всего я сам пытаюсь четко понять, что вообще происходит, что происходит, между нами, с какой эмоцией человек на меня смотрит. Они видят, что я нахожусь в адекватном состоянии: вижу, слышу, все понимаю и тогда доверяют: начинают и сами играть. Да и большинство людей любят клоунов, это удивительно.

Очень интересно наблюдать за реакцией людей во время уличных перформансов. Чтобы поработать с прохожим в близком контакте, его нужно остановить. Однажды мы взяли три стула: два для себя, один для человека; рядом разместили табличку «Юмористы. Смешим за 10 рублей». Это наш заход на коммуникацию, который работает. Мы играли с человеком, игра это и разговор тоже, получалось мини-представление. Это всегда полная импровизация, никаких заготовок. Прохожие вовлекались, каждый проявлял себя по-разному. Иногда во время действия мы отходили в сторону и видели, как люди, до взаимодействия с нами незнакомые друг с другом, садились на стулья и начинали общаться. Т.е. мы для них создали такое пространство, в котором они стали доверительны друг к другу.

1 июня мы работали на мероприятии от проекта «Активный гражданин» с художником Андреем Бартеневым. Я был в балетной пачке, футболке, пиджаке и со шваброй в руках. Вместе с Ильей мы делали перформанс: создавали пространство, в котором люди начинали играть с нами. Появлялась история взаимоотношений. При этом у нас нет никаких номеров и конкурсов, достаточно просто быть и быть настоящим.

Расскажи о своих планах и мечтах.

Фото: София Набока

Очень хотелось бы создать особенное место для клоунов — большую школу или даже резиденцию. Как, например «Желтая мельница» Вячеслава Полунина.

В июне мы, как проект «Импрессивная клоунада», начнем работать над спектаклем по мотивам пьесы Эжена Ионеско «Король умирает». В Москву приедет Денни Деннис (Denni Dennis), режиссер из Дании. Мы подружились, когда он проводил нам в ноябре недельный мастер-класс по клоунаде.

Это спектакль для взрослых, 12+. В истории 6 персонажей, за которых играют двое артистов — я и Илья Боязный. Также в проекте участвует театральный художник Ирина Уколова. Мы хотим развития в театральной клоунаде, и спектакль делаем за свой счет. Показ работы в формате work in progress пройдет 23 июня на сцене дома-музея М.С. Щепкина они предоставляют нам площадку для репетиций и показов — это получается наша совместная с ними работа.

Еще хотелось бы сделать шоу в жанре клоунады, запустить его на телевидении или на ютубе. Хотелось бы больше сниматься в кино в драматических ролях. Планы есть.

Твоей дочке Агнии 3,5 года. Есть ли у тебя какие-то принципы воспитания?

Фото: София Набока

Принцип один — очень любить ребенка и доверять ему. Правда, я еще не воспитал никаких детей, это первый. Важно уважать ребенка. Доверять ее решениям, давать возможность выбирать. Конечно, не нужно впадать в крайность, когда дочка может сделать абсолютно всё, что хочет, даже то, что может быть опасно для жизни, в таком случае нужно просто делиться опытом.

Вы часто играете?

Да, постоянно. Думаю, играть — это классная способность. Агнюша постоянно что-то придумывает. Она любит убегать, часто говорит: «Догоняй меня, папочка». Еще ей нравится ходить в кино. Недавно посмотрели «Как приручить дракона» на большом экране: когда дракона там как-то обидели, она заплакала, надо было успокаивать.

Часто ли вы ее смешите? Ловите ли себя на мысли, что в общении с ней действуете как клоун?

Фото: София Набока

Да, постоянно смешу. Она уже научилась шутить. Скажет что-нибудь и спрашивает: «Смешно?» И сама улыбается. Вообще интересно, откуда у детей появляется чувство юмора и как это развивается.

Думаю, это классно, что я могу её рассмешить. Нет такой проблемы, что из-за этого я перестаю быть для нее авторитетом. Наоборот, смех нас роднит.

Олег, твое интервью попадёт в спецвыпуск журнала «Детский вопрос РФ» про пап. Чтобы ты хотел им сказать или пожелать?

Фото: София Набока

Мне есть что сказать мамам! Всему женскому сообществу. Хотелось бы, чтобы было больше информации про пап и детей. Вокруг мы слышим и читаем: «Мама и ребёнок», а что с отцом — непонятно.

Существует неравное деление на мам и пап — раньше я об этом не задумывался, но, когда у тебя появляется ребенок, ты начинаешь видеть это повсюду. Когда дочка была маленькая и я гулял с ней, то, например, менять ей памперсы было для меня настоящей проблемой- где это делать в пространстве города: существуют комнаты для мамы с ребёнком, и там нарисована мама и вроде как неловко туда заходить.

Есть сложность и элементарно с посещением уборной комнаты — идти с дочкой в мужской туалет или в женский?

Я не знаю, почему так сложилось. Мне кажется, это равнозначные величины — папа и мама, но почему-то произошел перекос. Детьми во всех садах занимаются женщины, если воспитатель мужчина, то это редко и считается очень крутым. В театре с детьми в основном мамы, в 90% случаев. Я хочу, чтобы такого не было. Поэтому для меня было важно, чтобы в моем детском спектакле играли мужчины.

Папы тоже очень важны. Я, например, был на родах — заранее не планировал, но так получилось, хотел поддержать жену. И я видел настоящее чудо - Рождение ребёнка.